|
48 ЛЕТ В «ЦИФРОВИЗАЦИИ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ». |
|
Очерк двадцать второй.
Жил-был президент Сибирского отделения Академии наук СССР Гурий Иванович Марчук. Была у него в Новосибирском Академгородке хорошая многопрофильная больница, надоевшая ему своими внутренними склоками. И обратился он к Виктору Васильевичу Бессоненко с просьбой порекомендовать для этой больницы хорошего хозяина. Так молодой и энергичный начмед Новокузнецкого онкодиспансера Владислав Георгиевич Козлов был призван на царство в этот, по общему выражению, гадюшник. Убедившись, что обстановка в больнице действительно неуправляемая, он объявил, что введёт новую систему. Возражать никто не мог – нового главного врача опекал сам Президент Академии. Владислав Георгиевич усадил в больничный автобус заведующих отделениями и повёз их в Новокузнецк. Это присказка ведётся, Сказка будет впереди. Мы с В.Г.Козловым почти не были знакомы. Он со своей командой явился, как снег на голову. Так появился первый организатор здравоохранения, который увидел в моей системе необычный потенциал для управления лечебным учреждением. Его напору я поддался сразу. Через несколько дней уже я оказался и его гостем, и распорядителем внедрения, и составителем недостающих алгоритмов. Я жил в Академгородке неделями и все дни и ночи тратил на то, чтобы сделанное “для себя”, для туббольницы адаптировать к многопрофильному стационару, поликлинике, детской поликлинике, женской консультации. Адаптировать, развить, закрепить так, чтобы всё работало без меня. Именно там с отличными специалистами я составил алгоритмы “Нефроурология”, “Гастроэнтерология”, “Акушерство и гинекология”. Класс “Роды” из последнего алгоритма, разработанного с акушером-гинекологом Надеждой Николаевной Максимовой, сразу дал такие результаты в родильном отделении, которые уже можно было публиковать. Система разрасталась так стремительно, что Владислав Георгиевич взмолился, что не успевает за всем уследить. Тогда мы с ним придумали специальный синхронизированный график работы руководителей «Рабочий месяц», позволяющий упорядочить регулярные встречи главного врача со всеми подразделениями больницы. Такие графики потом составлялись во многих учреждениях, а с появлением компьютеров их составление и пользование ими были автоматизированы. Гурий Иванович Марчук пригласил нас для беседы, заинтересовался моей системой и прикрепил к нам куратора – своего заместителя по ВЦ СО АН доктора математических наук Ивана Борисовича Погожева, учёного в области математического моделирования. И ещё он создал небольшую группу программистов для экспериментов с моими алгоритмами. Группа скоро испарилась, а с И.Б.Погожевым у меня в следующие 3 года при каждом приезде в Академгородок были долгие и полезные для меня беседы. Итак, система из специализированного учреждения вышла в общую сеть и быстро в неё вжилась. Кругозор мой расширился чрезвычайно. Подолгу живя в этом городке творческой интеллигенции, временами соприкасаясь с людьми на переднем крае науки, я, между прочим, понял, что для этих людей представляюсь носителем действительно новой идеи, что они, осведомлённые, о таких подходах ни в медицине, ни в других областях не слышали. Что ж, тем меньше терзаний. Когда никого нет, ты лучший. И сам свой высший суд. Но дело обогатило меня опытом и знаниями, которыми грешно было не поделиться, а тут как раз готовился академический сборник “Математические задачи управления здравоохранением” и я, через 5 лет от начала эпопеи, дал туда сразу две статьи: об алгоритмах, общем и частных. Два года спустя в следующем сборнике была опубликована третья статья – о путях математики и автоматизации в медицинскую практику. В 1980 году о моей работе попросила рассказать академическая еженедельная газета “За науку в Сибири”. Рассказ занял шесть “Писем о врачебной практике”, каждое на газетную полосу. Он живо обсуждался новосибирской интеллигенцией и нажил Владиславу Георгиевичу смертельного врага в лице академика Е.Н.Мешалкина. Тот считал себя куратором медицины Академгородка, а мы, деревенщина, не посчитали нужным включить его в число авторов. Никакого влияния это на нас не оказало и не могло оказать, пока не сменился президент академии. Г.И.Марчук перебрался в Москву руководить Государственным комитетом по науке и технике, а его сменщику было не до нас. Разразилась катастрофа: Козлову пришлось уволиться, а я забрал из отделений все частные алгоритмы и с Академгородком распрощался. Впрочем, дело не пострадало. Владислав Георгиевич стал главным врачом в соседнем районе и сразу ввёл там всё, чем уже владел. Через год там уже подсчитывали, насколько меньше антибиотиков стали давать детям благодаря их ведению по алгоритму. Я же уходил из Академгородка с новым набором частных алгоритмов и с опытом работы моей системы в лечебных учреждениях общей сети. Этот опыт уже был востребован а Новокузнецке. Кроме того, появилось понимание, что использование вычислительной техники вовсе не так далеко, как я по невежеству думал. Значит, к нему надо было готовиться. Эту бурю в стакане воды я описал в послесловии к ”Письмам о врачебной практике”, через 15 лет перепечатанном в рубрике “Из истории медицины” журналом “Доктор Лэндинг”. А с Е.Н.Мешалкиным я и Козлов ещё повстречались. Ни на чём не сказалось это поражение. Ещё за год до него В.В.Бессоненко предложил мне работать в его институте в качестве руководителя лаборатории алгоритмизации на общественных начала. В институте появлялась новая тема, а у меня – лаборантка (не на общественных началах) – большое счастье, учитывая, сколько карт для частных алгоритмов надо было печатать. И, конечно, предстояли контакты с математиками, они обогащали. Я согласился. Одновременно беднела моя работа в больнице. Клиника чётко управлялась без меня, в родном хирургическом отделении мои ученики смело спорили со мною и делом доказывали своё право на самостоятельность. Научные медицинские интересы закончились вместе с успешными защитами моих диссертантов. Без меня обходились. При возвращении после длительного отсутствия меня встречали приветливо, но уже без восклицаний “Как мы вас ждали!”. Со второго года после института я был фактическим лидером, а теперь становился формальным. Надо было понять это раньше окружающих. Тем более, что за пределами клиники я становился востребованным всё больше. При таких обстоятельствах и таком настроении хватило небольшого повода, чтобы уйти из института усовершенствования врачей в НИИ. Я сделал это в 1979 году, после 25 лет работы врачом. Расстался с любимой хирургией, с кафедрой, с большим клиническим коллективом и стал заведующим научно-исследовательской лаборатории, в которой, кроме меня и лаборантки была только моя собственная пишущая машинка. Пришёл туда, где никого не знал, кроме директора, учёного секретаря и одного математика. И где никто не испытывал во мне никакой потребности. Но впереди открывалась ещё одна жизнь, наполненная совсем новыми делами. Того, что позади, было жаль, но было и утешение: там в алгоритмах оставалась и передавалась другим моя мысль.
О чём писали в прошлом веке.
Козлов В.Г., Юдин В.В., Парфенов В.А. и др. Влияние алгоритмов действий врача не некоторые показатели родовспоможения. В кн. Математ. модели и методы в медицине. Новосибирск. ВЦ СОАН СССР. 1980.Стр.121-133.
Тавровский В.М. Общий алгоритм деятельности врача – основа оперативного управления. В кн. Математические задачи управления здравоохранением. Новосибирск. ВЦ СОАН СССР. 1978. Стр.144-
Тавровский В.М. Зачем и как программировать деятельность врача? В кн. Математические задачи управления здравоохранением. Новосибирск. ВЦ СОАН СССР. 1978. Стр.127-143..
Тавровский В.М. О путях математизации и автоматизации в медицинскую практику. В кн. Математ. модели и методы в медицине. Новосибирск. ВЦ СОАН СССР. 1980. Стр.73-84
Ссылка по теме.
|